...Моррррги. Морем обласканный берег свободу по
чуял, и чуть отстранился от синих полос, перенос-
ситца несколько метров, чтобы одеть хладнокров-
ную деву с горящими честью глазами, руки не коснет
ся и можно увидеть, как сходятся линии месяцев солн-
ца и их чуть побольше, чем два или три, застываю сы-
рым постаментом себя возвеличив до уровня «друга» и
нет той границы, и окна распахнуты настежь — не гор-
ный, но воздух врывается, лица собой освящая, о, Аве Ма-
рия, о, Аве, Богиня! В потоке машинном лавируешь точ-
но, дрейфуешь на льдине познания — ныне, всегда и в пусты
не ты сможешь построить оазис, и мысли о поражении
не допускаешь, спускаешься с гордо поднятым щитом за-
молкаю в благоговении перед чертами, преодолевшими гор-
ные кряды, и океан — он тебя уважает, как равноправную,
ноги ласкает пенной мочалкой проводит по коже, cinem'ми
пляжами для неискушенной — часто ночами я представляю,
как это здорово, если другая, я и не я, но чертовски похожа-
я окажусь в этом городе тоже — те же дома, где счастли-
вые люди любят несчастных, забыта в фаст-фуде, все притя-
гательно, манит, чарует — пальмы, реальность как персик на
блюде — я восхищенно слежу за тобою, тернии звездами ста-
лью литою тонкой чеканкой на помыслы мысли о предстоящем-
все выше, и выше. Пламя мое, олимпийскому сходни, я повторяю
правой рукою сердце прикрыв: подожди пару весен, я долечу, до-
берусь, если спросят — хитро прищурюсь, и тайну не выдам
лисьими тропками вычерчу имя — Моррррги, и снова замру в
ожидании. Время равняется силе желания, силе стремления и
перемножив, я получаю в остатке «я тоже». Я продолжаю лю-
бить. Океан отступает...