- А что, если их нет?

- Тогда мы просто придумаем их.

- А если им не понравится?

… шорох…

- … тогда они придумают нас…

… девочка сходит с ума – это так мило. Кружится, плачет, зовет. Белая, белоснежная, молочная. Двигай руками, хорошая _не_моя_, кричи и бейся – я все равно останусь здесь. С тобой и далеко от тебя. ЭМО_ци_и… и немного мартини в разбитом стакане на полу. Корнишоны, грассирующая – так веселящая Тику - «р» и с придыханием на звуке «ш» - шшш, спокойно, родная _не_ моя_ Что же ты, Хопта? В городе Ночь – темнее некуда, страшнее нечего, вороны бояться взмахнуть крылом и наглухо заколочены ставни. Кого высматривают вылинявшие глаза Шляпника? «Ах Алиса, как бы нам встретиться…»

- Подите прочь! – Тика шипит, но растворяется в Зазеркалье, где ее уже ждет Шляпник. Царапает его. Злая девчонка.

Я улыбаюсь и провожу ладонью по гладкой поверхности шелка, которым укрыт диван и усталое тело Белой. Она потихоньку утихает, и я достаю из сумки флейту. Гамильтонский крысолов отдал мне ее за одну-единственную ночь любви, глупый-глупый, слабый-слабый, пахнущий крысами и детскими страхами. Мужчина-загадка, потомок Адама – слезящиеся глаза и дрожащие губы. В волосах моих черные ленты и это – подарок Кассандры. Бабушка, бабка, безумная – молчи, молчи, не кричи им о том, что Троя падет… В моем облике – тысяча Женщин /… любил?... ненавидел?... о, полноте, сударь! /, в моем голосе – тысяча разных Слов /невысказанные, хлесткие, нежные, яблочные… /, в моем прошлом – тысяча Тайн /ты думаешь, я ничего не знаю о тебе? /, в моей памяти – тысяча Лет…

Стара ты, стара, но кто сможет стать лучше тебя?

Белая девочка с порванным сердцем?

Черный Хопта с улыбкой, пугающей стражей города?

Вопросы, вопросы и пугающая ясность: я знаю, что будет…

- А какими они нас придумают?

- Непохожими на себя, мне кажется…

… девочка зажмуривается, и подвинувшись ближе, шепчет свой «секрет»:

- А если я захочу стать… ну, как они?

… улыбка…

- Я думаю, тебе будет лучше спросить об этом у НИХ…