… в погоне за собой будь верен своей Цели. В долгом странствии к вершинам величия, не забывай о том, что ветер может переменится. Я отпускаю тебя с Миром, дабы нашел ты его в Войне. Я провожаю тебя с улыбкой, ибо только настоящий Воин может защитить ее…

… он шел по пыльной тропе, и… Стоп-стоп! Все романы и повести начинаются с описания пути. Дескать, дорога извивалась змеей *интересно, с чем бы эти рифмоплеты сравнили прямой Диковинный шлях?* и небо заволокло тяжелыми тучами, но Оскар не любил змей и «зловещие» предзнаменования, а посему – дорога игриво бросалась ему под ноги, а небо – черт возьми, какое же сегодня синющее небо! Как глаза польской пани, что улыбнулась ему вчера… Улыбка семенила рядом, важно покачивая хвостом и оглашая пустынную местность бодрым и предупреждающим тявканьем. Зла собака, как любила шутить его мать. Не съест, так понадкусывает… Мама… Как ты там сейчас одна с ватагой шустрой ребятни мал-мала, где каждый второй мечтает о странствиях и грезит Музыкой? Смешная семья, косятся соседи. Лютня покоилась за плечами, рядом с котомкой, где уже лежали кусок хлеба, бутыль воды и самое дорогое, что было у Оскара – потрепанная тетрадь с нотами его пра-пра-прадеда, знаменитого менестреля Влацеслава. И сейчас он бережно держал фамильную ценность в руках, честолюбиво мечтая о тех временах, когда его имя затмит имя его славного предка. А это обязательно случится. Иначе и быть не может. Он будет жить во дворце …

… гостеприимный кабак небольшой шляхской деревушки остался позади, а впереди – Прага, и если все пойдет так, как он задумал – слава…

- Оскар, ты – тупица… - Оскар остановился, снял котомку и положив тетрадь на траву, от души потянулся. Солнце, словно бы следуя классическим канонам так веселивших парня, дешевых романов, достигло зенита и пекло стояло нещадное. – А если я вздремну часок? Да, Оскар, пожалуй, ты прав. О, благодарю вас, Оскар. – Воображаемый собеседник задумался. Улыбка виляла хвостом и во все глаза смотрела на дурачившегося хозяина. - Оскар… Мне знакомо ваше имя. Уж не тот ли вы самый прославленный менестрель Черногории и Четырех Объединенных земель? Ну что ж, вы раскусили меня… - Оскар сделал эффектную паузу, и поклонился. – Оскар Ричмонд к вашим услугам…

Спустя полчаса Оскар уже сладко посапывал, растянувшись в тени чахлого деревца. Улыбка, забыв о своей важной миссии – сторожить – свернулась у него в ногах…

… девушки бледнели, и взмахи их вееров становились похожи на трепетания лепестков на ветру. Шепот плыл по королевской зале, теряясь в высоких золоченных сводах. Оскар снял шляпу и седые волосы упали ему на плечи. 45 – это ведь еще не старость? У входа он немного задержался, обводя подслеповатыми глазами роскошное убранство королевского дворца. «Вот ты сюда и попал» - странно, но внутри все так же тихо неведомый музыкант наигрывал полонез. Мужчина вздохнул, расправил плечи, и сделал первое па. Он шел с неторопливым спокойствием Мастера, и каждый шаг приближал его к мечте, но лютня молчала, и в этом молчании он уловил то, о чем раньше никогда не задумывался. Лютня не пела в золотой клетке. Синее небо, горные тропы, маленькие деревни и люди – люди, которые внимали ему с детской радостью, люди отдававшие за песню последние гроши, люди, очарованные его тоской….

Открытие обрушилось на него внезапной тишиной. Он пошатнулся, и расступавшаяся перед ним толпа хлынула в сторону. Он понял. Он понял, почему молчит его лютня. Она ждала его там, на перевале… там, где жжжж….

Жужание надоедливого насекомого вырвало Оскара из сна.

Солнце уже немного опустилось, и горы подернулись тонким шлейфом послеобеденной лени…

(продолжение следует...)

… музыкант – это Воин. И пусть в твоих руках не сталь Меча, а натянутые струны Лютни, ты все равно – Воин.

- Оскар, я рада, что в моей книге жизни есть глава, именуемая Оскар...