je continue
«Тоннели ведь тоже своеобразные порталы – как Двери, как Норы или Пещеры. И опускаясь, каждый раз под землю, будь осторожен: кто знает, куда приведет тебя внешне безобидный путь.»
Тоннель или туннель? Я задаюсь этим вопросом каждое утро, и каждый раз приходя на работу забываю, отвлеченная ворохом текущих дел. А вечером я снова вспоминаю об этом, и зарекаюсь: завтра обязательно посмотрю в словаре Ожегова. Нужно ли говорить, что безумное течение жизни наутро выбивает из моей памяти отголоски этого нерешенного вопроса?
И все же, почему я придаю такое значение этому слову?
Хотите знать? Нет, правда – хотите узнать? Последний раз спрашиваю…
… тоуннель крохотный, и, наверное, в иерархии тоуннелей он – младший сын младшего троюродного племянника брата жены сестры его Величества Тоннеля ***-ого. Он с французскими корнями, и я слегка позерствую, произнося в нос: тоу-не-ль. Я, конечно, придумала все это, но кто знает: вдруг и впрямь есть земля обетованная, где мирно сосуществуют десятки, сотни и миллионы тоннелей разной степени глубины, протяженности и освещенности? Вдруг есть какая-то система или структура? А даже если и нет, я все равно хочу рассказать Вам о тоуннеле, который посещаю каждое утро, и которому желаю хорошего вечера, каждый раз, уходя, домой.
И мне отчетливо кажется, что та я, что поднимается по ступенькам, не есть я, которая опускается по таким же ступенькам с той стороны портала.
В тоуннеле пахнет волшебством. Сырой запах старой краски, побелки, человеческого свинства и собачьих экскрементов – все это присутствует в избытке, но есть некий не поддающийся описанию аромат, который всякий раз наводит меня на размышление о Анк-Морпорке, седовласых ехидных архимагах и прочей фэнтезийной белиберде. За это я и люблю тоуннель. Как у Е. есть своя звезда, так и я с недавних пор воспринимаю тоуннель своей собственностью. Этакий фамильный тоуннель. Была бы возможность, я бы и проход устроила по специальным пропускам с вензелями и готическими шрифтами. Но увы… Вместо этого я каждый день дважды меняю «шкуру», проходя сквозь подземное сооружение. Это невероятно, но факт. Тоуннель обладает для меня потрясающим успокаивающим эффектом. В рыжеватом неравномерном свете от меня отстают, пусть и на несколько минут, до очередного неизбежного «всплытия», страхи; в зыбких отсветах на стенах барельефами застывают тяжелые мысли, и я твердо уверена, что небольшая ниша в левой части /хотя как я могу быть уверена, что она левая?/ просто-таки создана для того, чтобы прислониться к ней спиной, закрыть глаза, и слушать чьи-то шаги.
Не одна я люблю этот тоуннель. По будням здесь часто можно встретить уличных музыкантов. Меня, если честно, это всегда удивляло: вроде бы крохотный тоуннель, вдалеке от основного людского потока, что тут заработаешь? Ан нет, рвут струны, негромко резонируют под низкими сводами, и шапки в вытянутых руках уж больно похожи на церковные кружки. Во славу, во здравие или просто де факто. Светловолосые пареньки с гитарами, и репертуаром моей арийской юности; более импозантные мужчины с тальковским надрывом, а то и просто – девочка с собаками. Неопределенного возраста, неопределенного роста, неопределенной жизни. Ее я вижу чаще всего, и каждый раз мне хочется почесать ее за ухом, сесть рядом, и начать какой-нибудь обыденный разговор, который неизбежно закончится вопросом: «А почему ты так часто приходишь сюда?».
А в пятницу мое сердце почти остановилось: немолодая женщина в синем платье играла на скрипке. И хотя по старой московской привычке я забила уши плеером, звук нашел меня пронзительным эхо, и я поднялась по ступенькам с подозрительно мокрыми глазами.
Иногда в тоуннеле мне мерещатся всякие всякости. Словно бы я попадаю в некую пространственно-временную петлю, и за моей спиной чьи-то шаги, и чья-то незнакомая речь. В такие моменты я быстро глушу музыку, и оглядываясь, медленно иду к выходу. Они не должны чувствовать твой страх. В вагонах метро, в подземных переходах. В тоннелях, и туннелях. Они есть везде, где наши мысли изменили окружающую реальность. У них сотня ликов, и каждый невольно придуман нами, но они реальнее всех живых. Мы пугаем ими друг друга, даря им дополнительные силы, и стойкость к свету и стакану теплого молока – лучшие средства против кошмаров. Только вот они так легко не уходят. Они прячутся под кровати, забираются в самые темные уголки шкафа, и оттуда наблюдают за нами крошечными глазками-лупами. Они – такие, какими мы выдумали их…
Так рождаются городские легенды…
Наверное, в этом тоуннеле их было рождено великое множество.
Сегодня я обязательно спрошу у него, нет ли у него в Британии брата-близнеца?
А тоуннель глушит звук моих шагов, и я остаюсь наедине с собой. И у меня есть мечта: когда-нибудь я приду сюда ночью, расстелю покрывало, и буду сидеть, как каменная рыба в глубине, слушая, как над моей головой, над толщей бетона, проносятся в никуда быстрые стайки машин. И это будет моя маленькая тайна. Как гадание в Крещенскую ночь.
- Хотите я покажу его Вам?
читать дальше
Тоннель или туннель? Я задаюсь этим вопросом каждое утро, и каждый раз приходя на работу забываю, отвлеченная ворохом текущих дел. А вечером я снова вспоминаю об этом, и зарекаюсь: завтра обязательно посмотрю в словаре Ожегова. Нужно ли говорить, что безумное течение жизни наутро выбивает из моей памяти отголоски этого нерешенного вопроса?
И все же, почему я придаю такое значение этому слову?
Хотите знать? Нет, правда – хотите узнать? Последний раз спрашиваю…
… тоуннель крохотный, и, наверное, в иерархии тоуннелей он – младший сын младшего троюродного племянника брата жены сестры его Величества Тоннеля ***-ого. Он с французскими корнями, и я слегка позерствую, произнося в нос: тоу-не-ль. Я, конечно, придумала все это, но кто знает: вдруг и впрямь есть земля обетованная, где мирно сосуществуют десятки, сотни и миллионы тоннелей разной степени глубины, протяженности и освещенности? Вдруг есть какая-то система или структура? А даже если и нет, я все равно хочу рассказать Вам о тоуннеле, который посещаю каждое утро, и которому желаю хорошего вечера, каждый раз, уходя, домой.
И мне отчетливо кажется, что та я, что поднимается по ступенькам, не есть я, которая опускается по таким же ступенькам с той стороны портала.
В тоуннеле пахнет волшебством. Сырой запах старой краски, побелки, человеческого свинства и собачьих экскрементов – все это присутствует в избытке, но есть некий не поддающийся описанию аромат, который всякий раз наводит меня на размышление о Анк-Морпорке, седовласых ехидных архимагах и прочей фэнтезийной белиберде. За это я и люблю тоуннель. Как у Е. есть своя звезда, так и я с недавних пор воспринимаю тоуннель своей собственностью. Этакий фамильный тоуннель. Была бы возможность, я бы и проход устроила по специальным пропускам с вензелями и готическими шрифтами. Но увы… Вместо этого я каждый день дважды меняю «шкуру», проходя сквозь подземное сооружение. Это невероятно, но факт. Тоуннель обладает для меня потрясающим успокаивающим эффектом. В рыжеватом неравномерном свете от меня отстают, пусть и на несколько минут, до очередного неизбежного «всплытия», страхи; в зыбких отсветах на стенах барельефами застывают тяжелые мысли, и я твердо уверена, что небольшая ниша в левой части /хотя как я могу быть уверена, что она левая?/ просто-таки создана для того, чтобы прислониться к ней спиной, закрыть глаза, и слушать чьи-то шаги.
Не одна я люблю этот тоуннель. По будням здесь часто можно встретить уличных музыкантов. Меня, если честно, это всегда удивляло: вроде бы крохотный тоуннель, вдалеке от основного людского потока, что тут заработаешь? Ан нет, рвут струны, негромко резонируют под низкими сводами, и шапки в вытянутых руках уж больно похожи на церковные кружки. Во славу, во здравие или просто де факто. Светловолосые пареньки с гитарами, и репертуаром моей арийской юности; более импозантные мужчины с тальковским надрывом, а то и просто – девочка с собаками. Неопределенного возраста, неопределенного роста, неопределенной жизни. Ее я вижу чаще всего, и каждый раз мне хочется почесать ее за ухом, сесть рядом, и начать какой-нибудь обыденный разговор, который неизбежно закончится вопросом: «А почему ты так часто приходишь сюда?».
А в пятницу мое сердце почти остановилось: немолодая женщина в синем платье играла на скрипке. И хотя по старой московской привычке я забила уши плеером, звук нашел меня пронзительным эхо, и я поднялась по ступенькам с подозрительно мокрыми глазами.
Иногда в тоуннеле мне мерещатся всякие всякости. Словно бы я попадаю в некую пространственно-временную петлю, и за моей спиной чьи-то шаги, и чья-то незнакомая речь. В такие моменты я быстро глушу музыку, и оглядываясь, медленно иду к выходу. Они не должны чувствовать твой страх. В вагонах метро, в подземных переходах. В тоннелях, и туннелях. Они есть везде, где наши мысли изменили окружающую реальность. У них сотня ликов, и каждый невольно придуман нами, но они реальнее всех живых. Мы пугаем ими друг друга, даря им дополнительные силы, и стойкость к свету и стакану теплого молока – лучшие средства против кошмаров. Только вот они так легко не уходят. Они прячутся под кровати, забираются в самые темные уголки шкафа, и оттуда наблюдают за нами крошечными глазками-лупами. Они – такие, какими мы выдумали их…
Так рождаются городские легенды…
Наверное, в этом тоуннеле их было рождено великое множество.
Сегодня я обязательно спрошу у него, нет ли у него в Британии брата-близнеца?
А тоуннель глушит звук моих шагов, и я остаюсь наедине с собой. И у меня есть мечта: когда-нибудь я приду сюда ночью, расстелю покрывало, и буду сидеть, как каменная рыба в глубине, слушая, как над моей головой, над толщей бетона, проносятся в никуда быстрые стайки машин. И это будет моя маленькая тайна. Как гадание в Крещенскую ночь.
- Хотите я покажу его Вам?
читать дальше
Ага, значит то, что прорыли под Ла-Маншем со стороны Франции - тоннель, а со стороны Англии - туннель )))
А вот кто мне скажет, какое движение в этом то... ту... в этом транспортном сооружении - левостороннее или правостороннее?
Или там прямо посредине развязка, после которой правила меняются?
- Хи-хи, как вариант)))
- Ох, я во всяком случае, не скажу, ибо езжу исключительно пешком и в метро *_*