... случайно нашла стих, прочла...
читать дальшеВ слепые ночи новолунья
Глухой тревогою полна,
Завороженная колдунья,
Стою у темного окна.

Стеклом удвоенные свечи
И предо мною и за мной,
И облик комнаты иной
Грозит возможностями встречи.

В темно-зеленых зеркалах
Обледенелых ветхих окон
Не мой, а чей-то бледный локон
Чуть отражен, и смутный страх

Мне сердце алой нитью вяжет.
Что, если дальняя гроза
В стекле мне близкий лик покажет
И отразит ее глаза?

Что, если я сейчас увижу
Углы опущенные рта,
И предо мною встанет та,
Кого так сладко ненавижу?

Но окон темная вода
В своей безгласности застыла,
И с той, что душу истомила,
Не повстречаюсь никогда.
... заинтересовалась автором, и открылась мне такая судьба...
Черубина де ГабриакЧерубина де Габриак — самая знаменитая мистификация в русской литературе начала XX века, автором которой была Елизавета Ивановна Дмитриева (в замужестве Васильева) и Максимилиан Волошин. Летом 1909 года в Коктебеле в Крыму, в гостях у Волошина был придуман звучный псевдоним, создана маска таинственной иноземной красавицы и отобраны стихотворения, способные заинтриговать столичную художественную элиту. С тех пор в течение года редактор журнала «Аполлон» С. Маковский регулярно получал мелко исписанные листки в траурной кайме со стихами, исполненными трагико-романтической патетики. Наибольший интерес в кругу «аполлоновцев» возбуждали полупризнания прекрасной незнакомки: она намекала, что происходит из древнего, едва ли не царского рода, необычайно хороша собой, томится на чужбине и несет крест избранничества и мучительной любви. Стихами Черубины «бредили», И. Анненский писал в своей предсмертной статье: «Пусть она даже мираж... я боюсь этой инфанты, этого папоротника, этой черной склоненной фигуры с веером около исповедальни...» Когда литературная игра зашла уже настолько далеко, что С. Маковский всерьез влюбился, а фантазии поверила даже ее создательница (тонкая, суеверно-чуткая Е. Дмитриева стала отождествлять себя с Черубиной, ощущать ее как подлинное и более реальное воплощение своего «я»), мистификация неожиданно раскрылась: переводчик И. фон Гюнтер, тоже сотрудник «Аполлона», под гипнозом выведал у Елизаветы Дмитриевой тайну Черубины. Разочарование испытали все (даже через много лет С. Маковский, пристрастно и зло описывая встречу с Е. Дмитриевой-Черубиной, не мог простить розыгрыша, выставившего его в смешном свете). Защищая честь Дмитриевой, М. Волошин вызвал на дуэль Н. Гумилева. Для самой поэтессы этот скандал обернулся трагедией: «я — художник умерла». Она замолчала на несколько лет, а вернувшись примерно в 1915 г. к поэзии — в пору ее сближения с Антропософским обществом — писала Волошину: «Черубина никогда не была для меня игрой... Черубина поистине была моим рождением; увы! мертворождением». «Черубина» жила всего год, но это время Марина Цветаева определила как «эпоху Черубины де Габриак».
У Елизаветы Дмитриевой (все оставшиеся годы проведшей, по сути, в борениях с «Черубиной») была иная биография и иная судьба. Она родилась в Петербурге в бедной дворянской семье учителя чистописания. Отец рано умер от чахотки, а сама она в детстве и юности страдала тем же недугом («туберкулез и костей и легких»); в течение нескольких лет была прикована к постели, год была слепа, на всю жизнь осталась хромой. «Люди, которых воспитывали болезни, они совсем иные, совсем особенные» (автобиография). В 1904 г. окончила Василеостровскую гимназию, в 1908 г. — Женский педагогический институт (занималась средневековой историей и средневековой французской литературой). Слушала лекции в Петербургском университете и Сорбонне. Работала учительницей русской словесности и печатала в теософских журналах переводы с испанского. Стихи (примерно с 1908 г.) посылала Волошину; в 1909 г. ходила на «башню» к Вяч. Иванову. На обложке «Аполлона» в числе сотрудников постоянно значилась Е. Дмитриева (а потом, вместе с ней — Черубина де Габриак). После революции ненадолго попала в Екатеринодар, где вместе с С. Маршаком работала для детского театра. Вернувшись в 1922 в Петербург, первое время продолжала сотрудничать с ТЮЗом, затем перешла в Библиотеку Академии наук. За участие в Антропософском обществе в 1927 году была сослана в Ташкент. Там написала последнюю книжку стихов от имени китайского поэта, заброшенного на чужбину, — «Домик под грушевым деревом»

Бабочка
...И сон один припомнился мне вдруг:
Я бабочкой летала над цветами;
Я помню ясно: был зеленый луг,
И чашечки цветов горели, словно пламя.
Смотрю теперь на мир открытыми глазами,
Но может быть, сама я стала сном
Для бабочки, летящей над цветком?*
12.Х.[1927]
* Образ из кит<айской> поэзия. (Прим. автора.)
www.ipmce.su/~tsvet/WIN/silverage/cherubina/dom...
www.peoples.ru/art/literature/poetry/contempora...
.

@музыка: джаз

@настроение: читаю про поэтессу...