читать дальшеI
...пронзительно хочется крикнуть в это сероватое, как будто
ватой подбитое, и оттого помягчевшее небо: «Весна!» весна,
дорогая, она наступила, и грязь под ногами скорее не жижа, а
пласт межреальный зима проиграла, и жалобно воет где-то на
полюсе, и мне б написать нечто сроднее повести о том, как однаж-
ды две точки нашлись, и теперь никогда-никогда не расстанутся...
станем друзьями, оттуда — купаются в волнах кофейного моря две
чайки, и хоть говорю я «пожалуйста», знаю — меня ты прощаешь
за тишину полувялую зимними днями, за запоздалое «о, я скучала» де-
лами, ламой Делай улыбаешься, и застывает пронзенное мантрами
сердце, и снова, и снова встречаем весну, приближаясь друг к другу ва-
гонами «платова», микропроцессоры и трансформаторы, все предвку-
шает пору исполнения, май приплюсованный к маю — не повод сомнени-
ям выйти в зеленую зябь канте миром запахнут жасмина кустарники
принц припаркуется у палисадника, я сочиню сказку сказок безумней, лю-
ди проснутся, солнце почуяв, будут прогулки и много молчания — в Ан-
нах загадка, и в них же отчаянья сизые полосы, Анны всегда чуть взрос-
лее, чем кажутся совы и зяблики, редко встречаются в средних широтах
таких только две, ты и я, как же все-таки мне повезло...
II
...моя любовь, она среднего рода, обернута проводом прочным без
повода тронешь, заденет стократно усиленным залпом энергии,
думаешь стоит усилий затраченных? Фото без рамочки, пара ри-
сунков на стенах, и я на минутку — с тобой, в этой тесной и нами
отстроенной крепости вина бывают невиданной терпкости, я за-
варю нам с тобой черный чай, и устроюсь на кухне, чувствуя важ-
ность подобной минуты, значимость и осязаемость этих душевных
порывов ветра в стекло, лишь на улице длинной ночью кто-то тан-
цует фокстрот в одиночестве, думаю - «если однажды захочешь,
то выкрикну в голос, эти пророчества в корне неверны, ведь кровь
это просто краска по венам, и только мы сами способны дать цвет и
наполнить до края сосуд... несомненно, такое родство не бывает чрез-
мерным стаканчиком ты не отсыпешь грамушек братства, какая по-
гибель была бы всем догмам, сумей я настроить ворган. так о чем я?
Ах да, дорогой мой собрат-небожитель, можно я буду твоей, и за
жизнь мы сумеем создать пару тысяч простых городов, будем пра-
вить на совесть, вырастем лес, и построем невиданной прелести за-
мок?» все это бежит в голове ровной строчкой, слушаю голос пульси-
рую точкой, собравшей в себе пунктуации зрелость, ах, господи, дай же
мне смелость коснуться руки, и пишу смс, разделенная холодом серого
дня - «Я люблю тебя, брат, несомненно...»
III
...ты спишь? Я закрою ладонью луну, чтобы дать хоть немного
покоя усталым глазам, и по-новой наполню стакан молоком, рас-
плескавшимся в небе, и превратившимся в звезд непонятную рос-
сыпь, спиртное спасает, но истины в нем я никак не могу ощутить,
стынет кем-то забытый на столике кофе. Эта ночь как близнец мил-
лиардов других, и в ней шепот непонятых нами созданий, сознания
проблеск, и хаос творящийся в душах всесильных, но все приходяще,
и станет посыльным вершивший судьбу целых наций... ты спи, я пока
помечтаю в прострации, восемь часов до рассвета как целая жизнь...
я устал трепыхаться, и хоть иногда — дайте мне хоть авансом воз-
можность забыть, и начать все сначала...и снова терять, снова чувство-
вать жало, и жалости силу, металл искаженный, в войне между раса-
ми вскормленный женами все потерявшими, кто я и что в этой бойне?
опять не могу успокоиться, только дыхание спящего — в горнице дева,
в дремучем лесу затаился разбойник, и если проснешься чуть раньше, со
мною, скажи, что почувствуешь? Я улыбаюсь, и можно еще задержать-
ся на этой зеленой планете...