Выходные пролетели как-то уж очень быстро с одной стороны, и бесконечно позитивно для моего внутреннего «я», с другой. Отсутствие сети вызвало мысли, мысли вызвали самокопания, самокопание обнажило какие-то неприятные мне, выводы. Озвучивать, уж, увольте, не стану: должна же во мне оставаться хоть какая-то изюминка :ь Все это запивалось чаем в больших количествах, и утрамбовывалось мангой. Всю субботу я провела дома, лишь изредка выбираясь во внешний мир: попытаться отправить письмо, купить корм коту и себе. Окно соединяло с миром играющих в бадминтон людей, собачьими перемолвками и преддождевой Москвой.
Одна дома. То, что нужно для того, чтобы подумать.
Одна дома, и никуда не надо торопиться. То, что нужно, чтобы оценить выходной.
Это уже за полночь приехала из гостей довольная Егорова мама, да припозднившийся пан Танек поскреб в двери. Малиновый пирог на ночь, и несколько чашек разговоров. Стоит ли удивляться, что легли мы раненько… Лечь, легли – но уснула я далеко не сразу. Думала, ощущала. Е. не было. Я лежала на кровати одна, и пропускала через себя эмоцию: я одна…
На следующий день Танюшка решила уезжать. Это внесло коррективы в наш план выходного дня, и в мои паспортные дебри. Собрались, позавтракали и поехали за билетом. Массовый отлет йогов из Москвы на 8-часовом автобусе. На часах чуть больше 14:00. «- Давай, поедем в парк?» Сказано – сделано. Убив полчаса на бессмысленное стояние у кабинки моментального фото, мы перешли на зеленую ветку. Сначала, предлагая проехаться в парк, я имела в виду Царицыно – хотелось поразить пана Танека монументальностью, и красотой архитектурных ансамблей, но, прикинув, количество народа, который 100% ошивался в парке в воскресенье *да еще какое – такой славной погоды давненько не было*, я предложила выйти чуть раньше, в Коломенском. И естественно, уже в метро мы заметили Танькиных «коллег». «- О, а что вы здесь делаете? – Ждем остальных, и идем в Коломенское». Вот уж и правда: свято место не пустует. Внутренне я напряглась, ибо предполагала, что Танька захочет пойти с ними, но она устроила мне прогулку тет-а-тет. За что я была ей благодарна.
… зеленый свежий воздух, травушка под босыми ногами, поваляшки и знакомство с кавайным Алешей, спуск к лебединым прудикам, солнце в волосах, пыль на носках, холоднющий родник, Ежа в роднике, блинчик вприкуску, снова вверх-вниз, вековые дубы, танцы под дождем, медовуха на газоне, хмель и ощущение такой всеобъемлющей любви к миру, что впору освещать ею по ночам улицы…
Здесь же я взяла у мамы бабушкин телефон, позвонила, поздравила. Как всегда в такие минуты меня захлестывает масса противоречивых чувств: и острая благодарность той, что вынянчила меня наравне с мамой; страх не успеть увидеться до смерти; неловкость и мямлющие отмазки на невысказанное: «Внученька, почему же ты так редко мне звонишь?»; пудовая гиря и легчайший пух… Я окончательно запутываюсь в своих ощущениях.
… из парка поехали на вокзал, где я посадила свое солнце в автобус, и ушла, не оборачиваясь. Опять же: с возрастающей частотой взаимных приездов, не я, так она вскоре нарисуется у меня на пороге. Стирается ощущение много-сотенности расстояний.
Она уехала, и кажется, стало чуть меньше солнца…