...ыыыыыы, почти 15 минут разговора с градом Петра и лично очень необычным человеком в моей жизни. Мира — Миранда, как же я была рада тебя слышать! Скажи мне кто-то в далеком 2001, что та девушка с голубой (или синей?) лентой в волосах, станет для меня этаким фатумом, прошедшим через вот уже почти 10 лет моей жизни... я бы, пожалуй, не поверила. А между тем, как в рекламе волосы становились короче, темнели глаза, менялись города, забывались увлечения, Холм почти сравнялся с землей, но память, память и эмоции оказались неподвластны изменению. Я все также не могу описать, что испытываю к тебе, как к И., как с своему Рё, как к персонажу таинственной j-культуры. Я грущу, невольно теряя что-то важное, когда мы расстаемся на год или два (ну разве это — отношения?), и снова становлюсь 18-летней собой, той самой, которая показывала тебе свои первые карандашные писания, и твоя похвала — она раз и навсегда связала мое и твое. Если бы мы были моложе, наверное, это закончилось бы постелью. Если бы мы были старше, наши потомки с удивлением обнаружили бы кучу потрескавшихся за долгие годы хранения, писем. Если бы мы были мужчинами, в этом не было бы ничего странного. Если бы мы были такими, как сейчас, я снова и снова покупала бы билет на американские горки по имени «Миранда».
… и внутренний дворик, с таким киношно-синим небом, под которым можно мерять шагами стоянку автомобилей, твой голос в телефонной трубке «- Это кто там помирать собрался?!» и ощущение вернувшегося на свою станцию поезда. Интересно, в этот раз увижу ли я водный путь Халлёсудо?
...я даже не знаю, почему на меня так влияет твой смех
доносящийся через обилие беспроводных электронных сиг-
налом оплатят любые услуги, и проститутка кидает «о»-
курок спущен, какая нам в сущности, разница розницей
оптом нас манят, кусается шустрой реальности песЪ.
Я закутаюсь в неба прострацию, не отрывая от уха, как
рацию красную трубку, и выдохну в воздух давно затаен-
ное: «- Ты приезжай, буду рада...безумно...и сумасшедше,
козленок уже научился считать до апреля...»