- Что ты, мы вчетвером пойдем. Она, я, стоматит и татуировка. Последние особенно поладят, я думаю)
Это так непривычно, и одновременно удивительно-привычно, жить вместе. Словно бы последних несокльких лет необщения не было, а была нелепая затяжная кома, от которой однажды очнулась я, и первое, что смогла увидеть - ее лицо. Я настолько быстро привыкла к ее присутствию, что кажется, мы и не разлучаемся. Солнечное какао на ступеньках "Якитории". Ее голос, успокаивающий меня, пока в уши вживляются золотые, принесенные ею для меня, серьги. Ее фолковая юбка, и такие беззащитные плечи. Ее потрясающий багаж фильмографии. "- Солнышка, ты можешь спокойно жить у меня". Ее безымянность, которая то, вера, то надежда, то любовь. Я витиевата? Простите, наверное, я проснулась немножко не я. Моя подольская эпопея обретает вполне осязаемого человека, с которым мне уютно. И даст Бог, я буду жить в сказочном мирке, созданном ею и мной *а иногда к нам будет приезжать очень важный мне человек)*. Забытая под подушкой расческа - она удивительная, она верит в свои приметы. Ее вежливость с водителями граничит с галантностью прекрасной эпохи, и я держу ее за руку, чтобы вороном обернуться, да успеть защитить. Такое странное для меня амплуа. И расставаться на одной ветке, оборачиваясь уходящему поезду, чтобы сегодня - завтра, или когда случится такая возможность, увидеться снова. Это согревает. Расстояние придумали только люди...
А офис пуст, и за окнами непонятная сероватость. Я догрызаю плюшку, купленную нами вчера, допиваю последний пакетик чая, и скоро поеду домой.
В моей почте - удивительные вести от людей, которых я давно не слышала. В моем телефоне живет тетушка Сэй. В моей жизни нет места ненужным размышлениям. Я живу ровно столько, сколько нужно, чтобы успеть сказать "кхокири", и пролетающий пельмешек не заденет моих хитрых лапок. Я сумбурна, потому что я очень рада, и сегодняшний день - он всецело МОЙ. А кто попробует поспорить - милости прошу в Алтуфьево)
Кальци